Так как вчера приехали по темноте, ничего толком в Чаме рассмотреть не успел кроме внутреннего дворика гестхауса. Сегодня просыпаюсь — в комнате окошко, а в нём видна белоснежная вершина второй Аннапурны, вокруг неё ещё вершины поменьше, тоже заснеженные. Такой вид поднимает настроение сразу на весь день!

Спускаемся на завтрак, а в столовой сидит непалец и читает молитвы:

Перед ним стопка затёртых карточек с половину листа А4, исписанных иероглифами. Пока завтракаем он всё читает и читает, только слегка прерывается, когда нужно карточку следующую взять. Спрашиваю про него у хозяина гестхауса, тот говорит, что этот человек делает большое дело — читает так регулярно старые тибетские молитвы, причём сам он не понимает этот язык, да и никто из них не понимает. Но этот — знает как читать и читает. Пока мы завтракаем мужик так и не дочитывает молитвы до конца, когда уходим, у него ещё половина стопки остаётся.

После завтрака собираем рюкзаки и выходим в путь, на сегодня план добраться до деревни Верхний Писанг на 3300м. Как советуют знающие люди, выше 3000м может начинаться кислородное голодание организма — горная болезнь или горняшка. Чтобы её избежать после 3000м нужно набирать не более 300м высоты между ночёвками, хотя здоровый организм может осилить и 500м. В день можно сначала набрать 1000м, потом спуститься на 700м, главное — разница между ночёвками. За ночь организм успевает привыкнуть к разреженному воздуху и можно набирать ещё. В том числе, исходя и из этих соображений, планируем наш дальнейший маршрут.

Деревушка Чаме всё той же архитектуры наших староверов. Кипит обычная деревенская жизнь, кто-то стирает бельё, кто-то гонит на выпас скотину. На входе и выходе из деревни стоят барабаны, есть поверье, что их нужно обходить по кругу по часовой стрелке и крутить. В них уложены листочки с молитвами и, вроде как, когда их крутишь, молитва читается, говорят, приносит удачу — непременно обходим каждую тумбочку и крутим все барабаны до единого. Те, что крутятся с трудом — раскручиваем силой!

Природа на этой высоте очень похожа на нашу уральскую или сибирскую — вокруг хвойные деревья, замшелые камни, редкая трава. Шишки только какие-то слишком здоровые — длиной с мою ступню. Когда перемахиваем через 3000 метров природа ощутимо меняется, становится северной, вроде карельской — низкие деревца в пару человеческих ростов, кустарники стелются по земле.

Меняется и ландшафт. Мы в определённый момент выходим в длинное ущелье, по которому держим дорогу потом ещё несколько дней. Оно простирается у подножия Аннапурны вдоль всей этой вытянутой горы, нижняя часть на высоте примерно 3000-3100 метров. С одной стороны северные склоны Аннапурны, в апреле ещё занесённые снегом, оттого, что на них почти никогда не падает солнечный свет, с другой стороны хребет пониже, по нему как раз и бежит наша дорожка. Верхний Писанг находится как раз на этом втором склоне в паре сотне метров от дна ущелья. Здесь ещё есть гравийная дорога, протянута оптика (инженерные решения по надёжности заставляют порой волосы вставать дыбом, но это оставим на совести непальских провайдеров).

Тот торец ущелья, из которого мы держим путь, как крышкой прикрыт ещё одним небольшим хребтом, насколько я понял, он называется хребтом Писанга. Выглядит это как абсолютно плоская гора, по ней очень хорошо видно, что когда-то она лежала горизонтально, но какие-то жуткие силы оторвали её и поняли один край на километр вверх. А один край ещё и загнули так, что получается почти идеально ровный велодром высотой в километр. Лишь в паре мест видно, что как слои на вафле, какие-то пласты породы оторвались и съехали вниз по этой идеально ровной поверхности.

С непривычки идётся тяжело, рюкзак пусть и не такой тяжёлый, как в полностью автономных походах, всего порядка десяти килограмм, но всё равно ощущается и затрудняет путь. Из-за этого идём долго, много останавливаемся, привыкаем, ищем свой темп.

Уже на границе сумерек и темноты доходим до Верхнего Писанга, заселяемся в гестхаус. Условия с высотой становятся более спартанские — горячий душ либо за счёт воды, которая нагрелась днём солнцем, либо с бойлером, ну уже за деньги. Так как заселяемся мы поздно, вся нагретая солнцем вода уже вылита к этому моменту. В комнате около нуля градусов, спим в спальниках и термобелье. Еда становится более скудная и дорогая — мясного уже ничего не находим, блюда из лапши и риса с яйцами или овощами, притом всё в два раза дороже, чем в Покхаре.

Но после такого ходового дня засыпаем просто как застреленные.